Российские и тайваньские ученые внесут свой вклад в изучение вопроса о влиянии языка на мышление человека и его восприятие разных ситуаций. Исследуя различные культуры через язык, который их обслуживает, ученые хотят понять, в какой степени специфические особенности мышления людей разных культур определяются языком.
Российские ученые выберут так называемые «культурно-специфические лингвистические выражения» типа русского слова авось. На примере подобных «непереводимых» слов и выражений они проследят, как носители разных языков и представители разных культур передают свой опыт осмысления действительности. Поскольку культурными особенностями обладают не только отдельные слова, но и мимика, жесты, движение глаз, исследования такого рода вписываются в широкий семиотический контекст.
Ученые Московского педагогического государственного университета и некоторых других образовательных организаций выиграли грант Российского научного фонда на проведение совместного с тайваньскими учеными сопоставительного изучения культур посредством анализа языков. Грант рассчитан на 2016-18 гг. и предполагает финансирование в размере 6 млн рублей в год с российской стороны, тайваньские ученые будут работать за счет средств Министерства науки и технологий Тайваня. С тайваньской стороны в проекте принимает участие Центр изучения мозга, психики и обучения Национального университета Чжэнчжи (Research Center for Mind, Brain and Learning, National Chengchi University RCMBL, NCCU).
Связаны ли язык и сознание?
«В русле научной дискуссии, заданной немецким философом Вильгельмом фон Гумбольдтом, мы отталкиваемся от идеи определенной связи между языком и картиной мира, зафиксированной в данном языке. Эта идея, вызывающая до настоящего времени споры и нуждающаяся в экспериментальной проверке, была в эпоху романтизма общим местом " говорит Дмитрий Добровольский, руководитель команды лингвистов-исследователей МПГУ в рамках данного проекта, — "Согласно идеям Гумбольдта, говорящий строит свое высказывание, не столько облекая готовую мысль в языковую форму, сколько выстраивая мысль с помощью языка. Воспринимая это сообщение, слушающий не «распаковывает» чужие мысли, а, говоря современным языком, активизирует соответствующие концептуальные структуры в своем сознании. Из положения о связи языка и мышления естественным образом вытекает положение об активной роли конкретных языков в формировании модели мира или «языкового мировидения», как называл его Гумбольдт. Если язык изначально принимает участие в зарождении мысли, мысль не может быть свободна от соответствующего языкового выражения. Поскольку каждый язык концептуализирует мир своим, неповторимым образом, мысли, сформулированные на разных языках, не могут быть полностью тождественными».
В специальной литературе описаны случаи, в которых люди, свободно владеющие двумя языками (билингвы), чувствуют, что им нужно «переводить самих себя». Например, русские эмигранты в США испытывают сложности с выражением я скучаю по тебе, которое не полностью соответствует английскому I miss you. Точно так же, когда мать говорит своему сыну-подростку, с которым случились разные неприятности, жалко тебя бедного, – она выражает смысл, которого не могла бы выразить на английском языке. Все, что можно сказать на английском в подобной ситуации (I’m sorry for you или You poor thing), отличается по смыслу и по чувству от того, что выражает русское слово жалко.
Особенно интересно различие между русскими фразами Не сердись!, Не обижайся! и английской Don’t be angry. Для англоязычной публики предложения Don’t be mad/angry и Don’t be upset/offended звучат как обвинения в неадекватном поведении, у них нет цели загладить какое-то неприятное происшествие и вернуть положительные чувства. В России фразы Не сердись!, Не обижайся! — это традиционные средства для поддержания близких отношений, они интерпретируют поведение того, кому адресованы, как обиду и чрезмерную реакцию (pouting and overreacting) и подразумевают, что человек слишком чувствителен и даже неблагоразумен (unreasonable).
Людям, которые не живут в сфере английского языка, трудно себе представить, какую огромную роль играет скрипт Don’t be unreasonable в жизни людей, живущих в англоговорящем мире. В его основе лежит попытка положительно повлиять на эмоциональное состояние партнера. В русском языке подобный эффект производят фразы Не сердись!, Не дуйся! Подобным образом работают и безличные конструкции со словами жалко, жаль, обидно, досадно, грустно или непонятно (почему), которые как бы выражают не только мысли и чувства говорящего, но и призваны положительно повлиять на эмоциональное состояние слушающего.
«Сейчас возобновились споры, влияет ли язык на мышление и если да, то в какой степени», — комментирует профессор МПГУ лингвист Алексей Шмелев, — «Но можно считать установленным, что некоторые представления о мире подсказываются нам языком, на котором мы говорим. Так, для носителей русского языка кажется почти очевидным, что люди думают головой, а чувствуют сердцем. Задумавшись, мы можем почесать в затылке, а переволновавшись, хватаемся за сердце. И лишь знакомясь с другими языками, рисующими иную картину участия телесных органов в психической жизни, мы можем осознать, что эти представления подсказаны нам особенностями поведения слов голова и сердце в русском языке. Интересно, что для носителей китайского языка мысли и хорошие чувства сосредоточены в сердце, а плохие чувства — в животе.»
Профессор Шмелев считает, что проблему «национального характера» вообще трудно рассматривать, поскольку если в случае с мышлением одного человека субъект понятен, и можно изменить его реакции на те или иные слова (например, движения глаз во время их чтения или произнесения), то говорить о «психологии народа» трудно: кто субъект, носитель этого явления? Где оно представлено материально?
В то же время наш язык фиксирует общепринятую практику: например, выражение «закусывать» предполагает, что русский человек расположен после распития спиртных напитков к задушевной беседе и не хочет сразу погружаться в состояние опьянения. В то время, как американец, например, склонен побыстрее выпить и перейти к танцам. И аналога слову «закусывать» в английском языке практически нет. Тем самым, в языке фиксируются определенные подходы, способы осмысления ситуации и отношение к процессу совместной выпивки, которая должна переходить в беседу о жизни.
После того, как российские ученые отберут и проанализируют труднопереводимые русские выражения, их тайваньские коллеги проследят, как носители китайского языка, изучающие русский язык, овладевают этими выражениями. Также будет проведен сравнительный анализ движений глаз русских и китайских читателей русского текста с культурно-специфическими выражениями (речь идет о тайваньцах, изучающих русский язык).
В данном проекте анализ перевода направлен на решение лингвистических, семиотических и культурологических задач. Многочисленные научные эксперименты продемонстрировали, что мышление в некоторой степени определяется языком. Использование современных инструментов анализа позволит понять, какие аспекты значения указывают на культурную специфику, отображаемую сравниваемыми языками. Кроме того, будет изучено функционирование перевода как разновидности межкультурной коммуникации, влияние родного китайского языка на изучение русского и понимание студентами культурно- специфических языковых выражений изучаемого языка.
В итоге ученые выявят культурно значимую информацию, которая остается не эксплицированной в оригинальном тексте и обнаруживается лишь при его сопоставлении с переводом, а также имплицитную информацию, которая появляется в переводном тексте и оказывается релевантной для сопоставления соответствующих культур.
По итогам исследования россияне смогут лучше понять свою культуру и язык, а жители Тайваня — оценить, в какой степени они овладели наиболее труднопереводимыми выражениями русского языка. Тем самым, представители наших стран смогут лучше понять друг друга и свои культурно-специфические особенности.
«Сопоставительное изучение культур должно как можно более широко использовать объективные данные и, в первую очередь, результаты независимого лингвистического анализа. Как правило, исследования такого рода сосредоточиваются на ограниченном числе «непереводимых» или труднопереводимых языковых единиц, которые рассматриваются как «ключи» к некоторым особенностям культуры, обслуживаемой соответствующим языком», — считает заведующий кафедрой теории языка и англистики Института лингвистки и межкультурной коммуникации МГОУ, доктор филологических наук, профессор Георгий Теймуразович Хухуни, — «При этом самое понятие «непереводимости», будучи в целом интуитивно ясным, не получает определения, которое позволило бы дать ему количественную оценку; тем самым оценка «степени непереводимости» остается субъективной.
«Этот проект близок теме нашего текущего исследования в рамках гранта РФФИ. Мы изучаем при помощи ЭЭГ восприятие билингвами пар русских и английских слов, сходных по звучанию или значению», — комментирует старший научный сотрудник Центра когнитивных исследований НИУ ВШЭ Николай Новицкий, — «Билингвизм — это очень актуальная тема в современной психолингвистике. Чтобы в этом убедиться достаточно посмотреть материалы важнейших научных конференций в этой области, таких как AMLAP (Architectures and mechanism for language processing) и ежегодная встреча общества нейробиологии языка (Society for the neurobiology of language). Однако я не вполне согласен с позицией авторов по поводу соотношения языка и мысли, которая формулируется категоричным утверждением, что «многочисленные научные эксперименты продемонстрировали, что мышление в значительной степени определяется языком». Эта концепция, известная также как гипотеза Сепира-Уорфа, далеко не общепризнана в науке и в своей крайней форме лигвистического детерминизма получила эмпирическое опровержение (знаменитая дискуссия о названиях снега у инуитов). В популярной форме аргументы против гипотезы Сепира-Уорфа, включая экспериментальные данные, суммированы в книге Стивена Пинкера (Steven Pinker) «The stuff of thought». Разумеется, связь языка с культурой неоспорима, однако скорее следует говорить о влиянии языка на культуру, а не наоборот. В конечном счете сама возможность перевода — за редким исключением заинтересовавших авторов «непереводимых» выражений говорит об универсальности языка в целом».
Источник: Theory&Practice.
Смотрите также: