Майлз Олдридж (Miles Aldridge), начав снимать в 90-е, в каком-то смысле предвосхитил обманчивый мир соцсетей, иллюзорность роскошной жизни, в которой нас пытаются убедить бренды и публичные личности. Кислотные гиперреалистичные миры Олдриджа вынуждают зрителя очнуться, идеальные «пластиковые» интерьеры, пустые лица его моделей словно кричат: это всё обман. Крупные «хичкоковские» планы – любимый прием мастера нуара, который часто использует Олдридж, дают подсказку об истинной природе созданных им образов. Тревога, эстетизированное страдание, стремление обладать, фетишизация глянцевого мира – высказывание, упакованное фотографом в яркую цветную обертку. «Вещи, которые вы хотите купить и владеть, чтобы изменить себя, на самом деле, не меняют вас. Они не меняют того, кем вы являетесь по сути», - говорит Олдридж, который уже более 20 лет пытается «подорвать» вселенную гламура изнутри.
То, что всё в этом мире имеет обратную сторону, Майлз осознал ещё в 12-летнем возрасте. Оказалось, что его обожаемый отец, известный британский карикатурист Алан Олдридж всё его «прекрасное» детство жил на две семьи. У Олдриджа была не только «вторая» жена, но и ребенок – в той другой семье. Идеальный быт разрушился в одно мгновение. Отец, который дарил фотоаппараты, увлёк рисованием, к которому запросто приходили в гости Джон Леннон, Эрик Клэптон, Элтон Джон, вдруг оставил их и уехал на другой конец света – в далёкий заоблачный Лос-Анджелес. Олдридж не раз говорил, что лицо его матери Риты, на которую легла вся забота о детях, тревога и страх превратили в безэмоциональную маску. Позже он часто будет «прятать» за ней подлинные чувства героинь своих снимков.
В юности Майлз изучал иллюстрацию, снимал клипы для поп-исполнителей и планировал пойти по стопам отца, которого, несмотря ни на что, идеализировал. Фотографией он увлёкся почти случайно. Две его сводные сестры – Лили и Руби были моделями. Олдридж вызвался помочь знакомой, которая также грезила о модельной карьере, он отправил в агентство несколько её тестовых снимков. Вскоре британский Vogue перезвонил ему.
«Я помню, как наблюдал за своей сестрой, которая подавала бургеры в кафе и тут же за одно утро на съёмке превращалась в удивительную гламурную леди на яхте. Я с самого начала был впечатлён этой фальшивостью, о чем, на самом деле, пытаюсь сказать в большинстве своих работ».
Олдридж был словно резидент, который, находясь в среде, пытался вскрыть её сущность. Он делал это мастерски, как истинный художник – придумал яркую упаковку, которая усыпляла бдительность. На схожей цветной фантасмагории построено творчество одно из его любимых режиссёров – Дэвида Линча. Безупречные фасады и яркая насыщенная палитра его картин скрывает пугающие сущности и мрачные истории.
Чопорный консервативный Лондон не принял провокационное творчество Олдриджа, а вот в Нью-Йорке он оказался кстати. От рядовых заказов он перешёл к съёмке обложек для ведущих глянцевых изданий. Непостижимым образом ему удавалось удовлетворить пожелания клиентов и в то же время запечатлеть под глянцевой поверхностью свои личные тёмные миры.
Процесс создания сновидческих кислотных образов Олдриджа напоминает режиссуру фильма. Вначале он делает графические эскизы будущей съёмки, определяется с цветовой палитрой, основной идеей, снимает тесты на полароид.
«Когда я работал в модных журналах, всегда думал, что моя работа заключается в том, чтобы не давать людям просто листать журнал. Я хотел, чтобы они перевернули страницу и остановились. Это трудно сделать только с помощью красоты, но это возможно, когда в изображении есть элемент провокации. В моей работе речь шла о балансировании красоты с разрушительными элементами».
Олдридж не раз говорил, одежда – последнее, что его интересует. Идея для него первостепенна и этот подход определил творчество фотографа вне временных рамок. В эпоху айфонов, моментальных снимков он стремится всячески замедлить творческий процесс, сделать его ещё более аналоговым и сложным. Он один из немногих продолжает снимать на плёнку, поскольку её внезапность, живописность всегда становятся для него открытием. Для создания своих изображений Олджридж часто использует технологию фотогравюры девятнадцатого века, когда на вытравленной медной пластине получаются глубокие отпечатки с высокой детализацией.
Увлеченность школой мастеров эпохи Возрождения уводит его ещё дальше от творчества современников в области модной фотографии. Являясь мастером сложных сюжетных фото, он убеждён в том, что вымысел может быть правдивее документированной реальности, острее затрагивать наши чувства.
«Когда я смотрю фильм Кубрика – меня глубоко трогают человеческие истории. Сикстинская капелла Микеланджело, «Мальчик, укушенный ящерицей» Караваджо – произведения искусства, которые не оставляют равнодушным. Меня вдохновляет сочетание их необычайной красоты и невероятных мифологических образов, которые необъяснимы. Этот аспект искусства я пытаюсь проявить в своей собственной работе. Чтобы что-то было красивым, оно должно быть сложным для понимания, должна чувствоваться его ценность, уникальность».
Одна из главных ретроспектив Олдриджа имеет красноречивое название – «Дева Мария. Супермаркеты. Попкорн». В ней темы, которые будоражат его внимание все эти годы – нарочитая экзальтация святых, общество потребления и человек, загипнотизированный экраном телевизора. Он напоминает фотографам глянца, что слово «мода» происходит от латинского – «здесь и сейчас», их главная задача – думать о мире, в котором мы живём и отражать это в своих снимках.
Больше работ фотографа, портреты знаменитостей, полароиды, рисунки можно увидеть на его сайте.
Автор: Инна Москальчук
