Леонард Фрид: чудо эмоционального репортажа

Леонард Фрид: чудо эмоционального репортажа

«Вместо того, чтобы идти к психиатру, я справляюсь самостоятельно, благодаря камере», – говорил знаменитый репортажный фотограф Леонард Фрид (Leonard Freed). Его работы давно стали классикой, принеся славу одному из ярчайших членов престижнейшего агентства Magnum.

Задолго до первых успехов будущего мастера, родоначальник документального фото Эдвард Стайхен, в то время занимавший должность директора по фотографии в Музее современного искусства, купил три снимка Фрида для музея и дал ему необычный совет. По словам Стайхена Фрид был одним из трёх лучших молодых фотографов, которых он видел. Двое других в конце концов стали заниматься коммерческой фотографией и обанкротили свои таланты. «Лучше быть водителем грузовика», – сказал Стайхен, намекая, что порой лучше оставаться гениальным любителем, чем успешной серостью. И Фрид внял совету на все сто.

Отличительной чертой его работ на фоне других фотографов, которые оставляли право интерпретировать снимок за зрителем, было то, что Фрид...

«Вместо того, чтобы идти к психиатру, я справляюсь самостоятельно, благодаря камере», – говорил знаменитый репортажный фотограф Леонард Фрид (Leonard Freed). Его работы давно стали классикой, принеся славу одному из ярчайших членов престижнейшего агентства Magnum.

Задолго до первых успехов будущего мастера, родоначальник документального фото Эдвард Стайхен, в то время занимавший должность директора по фотографии в Музее современного искусства, купил три снимка Фрида для музея и дал ему необычный совет. По словам Стайхена Фрид был одним из трёх лучших молодых фотографов, которых он видел. Двое других в конце концов стали заниматься коммерческой фотографией и обанкротили свои таланты. «Лучше быть водителем грузовика», – сказал Стайхен, намекая, что порой лучше оставаться гениальным любителем, чем успешной серостью. И Фрид внял совету на все сто.

Отличительной чертой его работ на фоне других фотографов, которые оставляли право интерпретировать снимок за зрителем, было то, что Фрид не упускал возможность зафиксировать – для себя ли, для зрителя, не суть – в нескольких словах или даже предложениях почему тот или иной сюжет привлёк его внимание.

Порой из этого получались весьма поэтические этюды, как в комментарии к фото из Бонна от 1965-го года. «С помощью камеры я пролезаю по вспотевшим человеческим телам и просматриваю полости, коренные зубы. Рев голосов звучит так, как будто великий Ниагарский водопад ударяет по поверхности земли. И как человек хочет познать язык природы, так и я хочу познать это немецкое море», – записал он.

Или взять другие комментарии: «Владелец магазина использует занавеску в качестве успокаивающих чёток», «Полицейский терпеливо ждет в отделении неотложной помощи больницы, пока жертва с ранением в ногу расскажет, что произошло», «Пожилые родители несут цветы к могиле своего сына, погибшего во время Второй мировой войны». Кроме, собственно, подписей, мастер вёл творческие дневники, где ёмко и остроумно описывал очередную командировку.

Тот факт, что Фрид не был склонен к нарочному эстетству (его не интересовали падающие тени, отражения, идеальная до искусственности симметрия) лишь подчёркивает очевидную истину – мастера куда больше интересовали люди, их действия, их характеры их личные истории. Полушутя он замечал: «Фотография – это хороший повод для знакомства с людьми и приглашений на вечеринки... она позволяет вам бродить с определенной целью». Как и во всякой шутке, правды в этом высказывании немало. Именно поэтому нужно отвергнуть или переместить в конец «титулов» определение «уличный фотограф», ведь в первую очередь Фрид был мастером репортажа и фотодокументалистики, хотя и выходил за привычные для этих жанров рамки – его репортажи не были сухими и отстранённым, но эмоциональными и сопереживающими.

Как фрилансер он посетил огромное количество стран и оставил несколько больших циклов фотографий. Первыми прославившими Фрида стали фотографии демонстраций и протестов Движения за гражданские права в США, когда чернокожее население впервые осмелилось потребовать равных прав, а значит признать себя полноценными людьми. Среди простых протестующих, попавших в объектив мастера, особое место занял получивший недавно Нобелевскую премию мира Мартин Лютер Кинг. Книга «Чёрные в Белой Америке» разлетелась по миру тиражом в несколько десятков тысяч экземпляров. Фрид будет последователен в своём внимании к проблемам чернокожих и вернётся на то же место в Вашингтоне, чтобы запечатлеть памятный митинг двадцать лет спустя.

Но внимание Фрида привлекали не только американские негры – мастер тяготел ко всевозможным закрытым сообществам меньшинств. Это весьма симптоматично и объяснимо – будучи потомком эмигрантов-евреев, Фрид чувствовал и понимал проблемы таких сообществ. Евреи также занимают значительное место в творчестве мастера. Это могут быть потомки хасидов в США, жители Израиля или евреи, проживающие в Германии – всем им будет посвящена отдельная серия снимков.

Кроме того, Фрид не боялся браться за весьма опасные задания. Большой цикл фотографий сделан им во время выездов с нью-йоркскими полицейскими (тоже своего рода изолированное сообщество), а в 1980-е это был город с высочайшим уровнем преступности и криминальной активности. При этом Фрид никогда намеренно не сгущал краски – с фотографиями раненных в перестрелке и погибших от передозировки соседствовали легкомысленные сюжеты, на которых полицейские играют с детьми или охраняют съёмочную площадку с бдсм-массовкой. Таким образом Фрид старался продемонстрировать жизнь во всём её многообразии. Накануне шестидесятилетия он и вовсе оказался в центре кровавых событий, сопровождавших переворот в Румынии…

Нельзя не сказать и о стране, которая занимала огромное место в сердце Фрида. Речь, конечно же, об Италии, в которую мастер возвращался раз за разом на протяжении полувека. Именно в Италии его работы максимально отдаляются от репортажности в пользу деликатной интимности. В дневнике от 1999-го года Фрид, повидавший множество стран, запишет весьма красноречивый эпизод.

«Теперь я понимаю разницу между итальянцами и другими людьми. Когда я фотографировал трех женщин, сидящих на пластиковых стульях, они произнесли: „Вот, теперь вы сделали нас бессмертными!“ Так думает итальянка; француженка сказала бы: „Наше тело – наше собственное и личное, вы не можете его использовать!“ Американка же спросила бы: „Сколько вы мне заплатите? “ Итальянские женщины чувствуют себя бессмертными, уважая создателя… итальянская женщина считает себя почитаемой художником».

Воздадим же художнику Леонарду Фриду, взглянув на его блестящие снимки!

Автор: Дмитрий Николов

Ещё
Нет доступных фотографий
Телеграм