Судьба не слишком баловала Фреда Стайна – ему пришлось дважды примерить на себя образ эмигранта, скрываться от нацистов и их пособников. Однако, он сумел, как будто стряхнув с себя груз тягот, сохранить для потомков два разных, ярких, пышущих жизнью мира – межвоенный Париж и послевоенный Нью-Йорк.
Стайн родился в немецком Дрездене в 1909-м году. Отец Стайна был ни много ни мало раввином, а мать после смерти мужа стала учителем религии. На её плечи легли не только обязанности по дому и работа, приносившая деньги весьма скромные, но также необходимость обеспечить юному Фреду достойное образование. Мальчик учился в хороших школах, посещал многочисленные музеи тогда ещё не разбомбленного Дрездена. Сообразительность и начитанность позволила Фреду дважды «перескочить» через класс в гимназии. Ещё до серьёзного усиления власти национал-социалистической партии, в шестнадцать лет Стайн примкнул к социалистам.
Логичным продолжением гражданской активности было желание молодого человека стать государственным адвокатом, который защищал бы неимущих граждан в суде. Стайн поступает на юриста в университет, который должен закончить к 1933-му году, моменту окончательного прихода Гитлера к власти. За три недели до окончания обучения из-за «расовых и политических причин» Стайн был лишён права пользования библиотекой, без которой не мог завершить работу над диссертацией. Впрочем, это было лишь началом обрушившихся на молодого человека проблем, ведь даже несмотря на постоянные облавы он продолжал вести антинацистскую пропаганду.
В том же году Стайн женился на еврейке Лило; их брачный союз был скреплён в ЗАГСе нацистским приветствием. В один из дней, сын владельца фабрики, на которой трудился Стайн, предупредил его о возможно готовящемся аресте. Тогда под видом свадебного путешествия молодожёны отправились в Париж, покуда неподвластный власти нацистов.
Париж между двумя мировыми войнами оставался мировой культурной столицей – там жили такие писатели как Джордж Оруэлл, Эрнест Хемингуэй, Генри Миллер, Джеймс Джойс, художники Пикассо, Модильяни, Матисс, Марк Шагал. Были в Париже и фотографы – именно там в 1933-м году встретились Анри Картье-Брессон и Роберт Капа; по соседству с подругой последнего сняли комнату Лило и Фред.
Здесь нужно уже сказать, что Стайн никогда не мечтал о карьере фотографа и даже толком не умел снимать. Новая жизнь внесла коррективы – работать юристом во Франции он не мог, поэтому прогуливался по улицам с фотоаппаратом Leica, который они с Лило подарили друг другу на свадьбу. Робкие первые пробы со временем превратились в одержимость – Фред снимал теперь каждый день, а вечерами изучал все книги по фотографии, которые удавалось достать.
Фотографии парижского периода запечатлели поздний расцвет старого мира. Так деревья, обманутые тёплой осенью, зацветают повторно, чтобы быть застигнутыми врасплох суровой зимой. Картины мирной жизни не так впечатляют, как открытые лица, добродушные улыбки, светящиеся глаза. Никто ещё не может представить, что через несколько лет по миру прокатится самая страшная война в человеческой истории.
В 1939-м году Франция объявляет войну Германии и Стайн оказывается в лагере для подозрительных иностранцев. Когда немцы приближаются к Парижу, он пользуется замешательством охраны и совершает побег. Скрываясь в брошенных домах, Стайн отправляет послание Лило, находящейся в оккупированном Париже с их годовалой дочерью. Она притворяется гражданкой Франции и покидает столицу. Вместе Лило и Фред отправляются в Марсель, прячась от проверок в туалете поезда. Чудом им удаётся сесть на один из последних уходящих в Америку кораблей до того, как порт закрывают.
Так начинается второй, не менее значимый нью-йоркский период в творчестве Стайна. Он осваивает профессию портретиста и много лет будет фотографировать выдающихся людей эпохи, таких как Альберт Эйнштейн, Герман Гессе, Никита Хрущёв и многих других. К этому Стайна подтолкнёт желание быть сопричастным интеллектуальной жизни США и мира. Часто, прежде чем сделать снимок философа или писателя, фотограф скрупулёзно изучал его идеи, пытаясь понять, что таится за внешним обликом героя съёмки. Так, например, запланированная десятиминутная фотосессия Эйнштейна растянулась на два часа – до того показалась интересной учёному их беседа. Некоторые выдающиеся личности даже сами «напрашивались», чтобы Стайн снял их.
Но до конца жизни любовь к уличной фотографии никогда не покинет Стайна. Через объектив своего фотоаппарата он будет всматриваться в горожан «столицы мира». Старый мир рухнет, но на смену ему придёт пышущий жизнью новый мир. И маэстро сумеет передать его оптимизм, не прибегая к постановкам, ракурсам и прочим уловкам. Стайн говорил: «Одна секунда – это всё, что у вас есть. Как охотник в поисках цели, вы ищете одну, наиболее всеобъемлющую деталь… у фотографа есть только один шанс, и только доля секунды, чтобы его ухватить!».
Автор: Дмитрий Николов
