Давиде Сорренти: «моментальная» жизнь

Давиде Сорренти мог стать вундеркиндом модной фотографии, если бы не ушёл из жизни в двадцатилетнем возрасте. Он был в числе первых, кто отважился снимать моду без гламура, его документальный подход к коммерческой съёмке стал настоящим прорывом в 90-е и как нельзя актуален в наши дни. После его скандальной смерти, причиной которой ошибочно посчитали передозировку героином, работы Давиде стали определять как «героиновый шик». Лишь спустя десятилетия, книги, документальный фильм о фотографе развенчивают этот миф, рассказывают о подлинной сути его творчества, серьезной болезни, которая причиняла Давиде постоянные страдания и стала причиной такого раннего ухода.

Как жить, как творить, когда знаешь, что каждый прожитый день может стать последним? Финальный кадр в фотоаппарате Давиде – рыба, выброшенная на берег. Она жадно глотает воздух в агонии. 2 февраля – за день до своего ухода, отдыхая с семьей на пляже в Мексике, он также плавал, нырял, сражаясь с волнами. 3 февраля его не стало. Странный, пророческий снимок стал его прощальным письмом.

Давиде было чуть больше года, когда у него диагностировали талассемию (анемию Кули) – болезнь, при которой организм разрушает собственные эритроциты. Каждые две недели ему необходимо было делать переливание крови и спать, подключённым к аппарату. Живой, невероятно обаятельный, смешливый, дерзкий, он постоянно твердил матери:

«Знаешь, что? Я буду жить так, как хочу, я не собираюсь жить как больной ребёнок!».

И он жил, как ему хотелось. Прикидывался маленьким бандитом, ругался матом, курил марихуану, устраивал вечеринки со своими нью-йоркскими друзьями, катался на скейте, приводил девчонок в квартиру старшего брата. Всё это, не выпуская фотоаппарат – неизменная «Leica M6», настолько органично лежала в его руке, что её никто не замечал и это позволяло людям оставаться искренними рядом с ним.

Узнав о семье Давиде, подобное не кажется странным. Он вырос среди фотокамер, его любимым местом игр была тёмная комната для проявки. Сорренти в шутку называют «семьей Корлеоне» модной фотографии. Мать Франческа – известный модный фотограф, старший брат Давиде – Марио Сорренти уже давно сделал себе имя в фэшн-индустрии, сестра Ванина также признанный мастер фотографии.

«Он получил свой первый фотоаппарат, когда ему было семнадцать лет, - вспоминает Франческа. – Мы подарили ему Contax на Рождество. Но Давиде снимал задолго до этого. У Марио тогда была своя квартира. Он постоянно был там, трогал вещи брата. Однажды мы увидели его фотографию с камерой и Марио закричал: «Это же моя «Mamiya»!». Было очень смешно».

90-е в Нью-Йорке были взрывоопасным временем для взросления (семья Сорренти переехала в Нью-Йорк из Италии, чтобы Давиде мог получать квалифицированную медицинскую помощь). Все хотели быть бандитами. Писать музыку, принимать наркотики, чтобы чувствовать то, что чувствовал Курт Кобейн. Всем хотелось хоть ненадолго стать Сидом Вишесом, научиться фотографировать, как Нан Голдин. Атмосферу этого безумия трагически живописно отразил в своём фильме «Детки» режиссёр Ларри Кларк. Давиде жил и творил в эпицентре этого круговорота. Он обожал хип-хоп, искусство, оперу, сам писал маслом, создал модный бренд футболок «Danücht» с дерзкими надписями и рэп-группу «Мозаика». Он буквально фонтанировал идеями.

«Давиде был настоящим би-боем, - воспоминает о близком друге актриса Милла Йовович. – Он был писателем, скейтером, художником. Он был действительно очень плодовитым, вёл очень подробные дневники. Был в поиске, искал настоящих людей, как он их называл. Часто повторял: «Вы настоящие люди – вы хорошие люди».

Подлинность во всём была для него архи-важна. Он стремился к документированию собственной жизни. Этот же подход Сорренти перенёс на модную фотографию. Тогда это было ново, непривычно. Он снимал свою жизнь, жизнь друзей и превращал эти снимки в рекламные компании. Для него важным было интенсивное проживание каждого момента, как в жизни, так и в фотографии. По этой причине у него нет ни единого кадра, который можно было бы назвать «прямой фотографией». Каждый снимок связан с эмоциями, печаль была его сутью.

«Как-то у нас случился разговор, и я сказала: «Давиде, тебе следует осветлить этот кадр», а он ответил: «Ма, это мир грёз, он меланхоличен, это мой дух», - вспоминает Франческа.

Он редко заговаривал о смерти и лишь случайно сквозь мальчишескую браваду проскальзывало, что Давиде чувствует на самом деле.

«В один момент он был очень юным, а в следующий – странно глубоким и поэтичым. Однажды летом в Джерси я хотел сделать татуировку и он потащился со мной, - воспоминает режиссёр Глен Лачфорд, друг Сорренти. – Когда всё было закончено, Давиде настоял, что заплатит сам. Когда в машине я спросил почему он так сделал, Давиде отвернулся к окну и сказал: «Когда я уйду, ты всё ещё будешь помнить меня».

То было время контрастов и фальши. На обложках глянца красовались гламурные супер-модели, а за кулисами показов 14-летних девочек накачивали наркотиками. Джейми Кинг – девушка Давиде впервые попробовала героин в этом возрасте.

«Я была окружена наркоманией, - призналась она. – Редакторы, фотографы все курили и употребляли наркотики. Это был естественно, я просто думала, что именно так всё и устроенно».

Но одном из своих самых известных и совершенно неправильно истолкованных снимков Давиде снял Джейми, лежащую на кровати в разорванных колготках, окружённую фотографиями жертв наркотиков. Там была детская фотография Курта Кобейна, снимки Сида Вишеса, Джерри Гарсии. Эта фотография не была «героиновым шиком», как тогда её окрестили, она буквально кричала: посмотрите, что творится у вас под носом. Сорренти не воспевал наркоманию, он просто по-детски честно показывал обратную сторону моды, «подсветил» то, что для него самого тогда было явным. Все так жили, он так жил.

Любое соприкосновение с творчеством Давиде – очень личное. Пересматривая снимки, словно оказываешься в его увешанной постерами комнате. Окна зашторены, вокруг полумрак, в руках стопки полароидов. Давиде ценил их моментальность, его жизнь сама была таким моментом. За два молниеносных года полноценного творчества ему удалось поработать с крупными модными изданиями Interview, i-D, Detour, Ray Gun, он часто снимал Миллу Йовович, Кейт Мосс, свою девушку модель Джейми Кинг, собрал большой архив авторских работ.

Сорренти спешил творить, потому что подспудно чувствовал, что умирает. Продолжительность жизни с талассемией в 90-е составляла не больше 25 лет. Его организм молодо выглядел, но был организмом дряхлого старика. Давиде видел, как умирают ребята в больнице, в которой он проходил лечение. Возможно, вполне осознанно он пропустил необходимое двухнедельное переливание крови, когда находился в Мексике. Всего несколько раз Давиде пробовал наркотики, чтобы облегчить своё состояние, и всегда это было плачевно. Он оказывался в больнице и доктора предупреждали, что для него это может закончиться смертью.

Громкие заголовки прессы о передозировке превратили его уход в трагический символ «героинового шика». У всех словно открылись глаза. Президент Билл Клинтон выступил с громкой речью, модная индустрия тут же отказалась от «героиновых» девушек. Образом новой эпохи стала сексуальная Жизель Бюндхен, которая появилась на обложках.

«Единственное хорошее, что принесла его смерть – это конец героинового шика, - с горечью признаёт мать Франческа. – Я получала письма от детей, которые говорили, что хотят бросить наркотики из-за Давиде. Они были творческими, им было больно и они осознали, что наркотики – это не выход. Лишь спустя три месяца после его смерти мы узнали, что у Давиде не было передозировки, он скончался из-за последствий болезни. Врачи объяснили мне, что количество наркотиков в его крови было мизерным и не могло привести к такому исходу».

Так и не справившись с болью, семья Сорренти решила увековечить творческое наследие Давиде, рассказать правду о случившемся. За последние несколько лет вышли три книги его фотографий, а в 2018 состоялась премьера документального фильма «Смотри, знай зло!» молодого начинающего режиссёра Чарли Каррана. В фильме кадры интервью самого Давиде, архивные семейные съёмки, воспоминания о фотографе его близких друзей, множество ранее неопубликованных кадров. У картины есть страница в инстаграм, на которой публикуются фотографии Сорренти, новости и выходе его новых книг.

Юный фотограф оставил после себя впечатляющий архив, его наследие сегодня изучают знатоки моды и фотографии. Секрет культовости Сорренти – в этой концентрированной личной подаче. Порою просмотр его полароидов вызывает неловкость, ощущение вторжения в чью-то интимность. Но вот, спустя десятилетия, Давиде смотрит на нас, он смешно гримасничает, целует свою девушку, он ушёл, но сохранил своё присутствие в этом мире.

Автор: Инна Москальчук