Говорить о времени посредством человека – талант, требующий самому этого человека чувствовать, отказаться от субъективности, насколько возможно, снимать сердцем. Классик литовской фотографии Антанас Суткус (Antanas Sutkus), отвечая на вопрос об успехе своей фотографии, не выдает ничего сенсационного: «Я оцениваю фотографию по проникновению в душу человека – всегда старался извлечь лучшее. Нужно просто любить людей». Несмотря на то, что успех пришел к Суткусу рано, а к 30 годам он уже возглавил легендарную и одну из самых известных в мире школ – Школу литовской фотографии (Союза фотоискусства Литвы), его творчество никогда не было конъюнктурным. Он снимал о правде жизни, выслушивал критику, мирился с тем, что его фотографии и снимки коллег не печатали, но продолжал гнуть свою линию. Ему важно было честно смотреть в глаза своим героям, чтобы они доверяли ему.
«Я не стремился доставить удовольствие, я стремился выразить своё отношение к фотографируемому объекту. В центре моей фотографии всегда оставался человек, с первых дней я четко осознавал, что для меня важно, - делится Суткус в автобиографии. – Серию «Люди Литвы» я продолжал всю жизнь. Это ни портреты, ни типажи, это скорее ситуации, в которых говорят взгляды моих героев. Не люблю трюков, никаких папарацци, может поэтому все лучший фотографии сделаны на улицах деревни и города, а главные герои – обычные прохожие».
Свое детство в литовской деревне Клуонишкяй на берегу реки Нямунас у бабушки и дедушки Суткус (фотограф родился 27 июня 1939 года) вспоминает с теплотой, но не скрывает, насколько непросто было ему жить, он рано остался без родителей. Школьником Суткус читал запоем, доставал и выпрашивал книги у всех, у кого они были.
«Мы жили очень бедно, и я еще болел туберкулезом. Думаю, заразился от учителя, у которого брал книги взаймы. Моё происхождение напрямую связано с литовской деревней, может быть, поэтому я так хорошо знаю обычного человека, он мне близок».
В семье никто не фотографировал, в его деревне даже журнал «Советское фото» был огромной редкостью. Суткас и сам сейчас толком не может объяснить, почему на заработанные летом деньги (он трудился трактористом и подрабатывал на торфянике) вместе велосипеда, о котором мечтал, купил фотоаппарат со всем оборудованием и радиоприемник.
«Фотография была для меня настоящим чудом: вставляешь белую фотобумагу в проявитель, видишь, лицо человека становится ярче. На первых фотографиях были изображены торфяники и, конечно, родственники и друзья. Однако сохранилась лишь парочка кадров. Я уехал в Вильнюс, поступил в университет, а двоюродный брат мастерил «ракеты» из моих негативов».
Суткус мечтал стать журналистом. Ему казалось, только журналист может добиться справедливости и как-то изменить мир. Сначала фотографии были иллюстрациями к его же публикациям в студенческих изданиях. Позже Антанаса позвали в «Литературу и искусство», а в 1962 году в журнал «Советская женщина». Фотограф признается, что был невероятным идеалистом, но по-другому в этой профессии нельзя. Желание изменить мир сменилось желанием донести свое видение этого мира, ему показалось, что через образы он сможет сказать лучше и больше.
«Я однажды спросил у своего первого галериста в Берлине: «Можно ли с помощью фотографии повлиять на человека и общество». Он долго думал и сказал: «Нет». Я тогда спросил, а чем можно? И он ответил: «Своим личным примером, своей жизнью ты можешь повлиять на ближнего своего».
Фотография Суткуса всегда была не просто призмой, но, как он сам говорил, «вторым зеркалом», которое показывало, как, на самом деле, общество выглядит со стороны. Не всем эта «вторая» сторона была по душе. Первая московская выставка 1969 года – «9 литовских фотографов» стала своего рода прорывом, но также определила Суткуса и его единомышленников в роли аутсайдеров, не вписывающихся в позитивное восприятие действительности того времени. За один из самых своих известных кадров – пронзительный портрет пионера фотограф был жестко раскритикован. Действительность, которую показывал литовские фотографы была другой. Она была разной: печальной, надрывной, ностальгической, самое главное – настоящей.
В конце 1960-х Суткус инициировал создание Союза фотохудожников Литвы, который возглавлял более двадцати лет. Он умело совмещал собственное творчество с административной работой. Делал все, чтобы авторы выставлялись и издавались, альбомы фотографий выходили на высококачественной бумаге гигантскими по тем временам тиражами. Он понимал, какую важную роль играет образование для фотографа, его кругозор, начитанность. Союз фотохудожников обладал обширной библиотекой книг лучших фотографов со всего мира.
Сам он стал следить за тем, что происходило в мировой фотографии, уже когда сформировался как автор. Так получилось, что его самобытность родилась из бедности, простого деревенского быта, жажды к литературе и знаниям, стремлении понять человека.
Среди авторов, подход, который был ему наиболее близок Суткус отмечал Роберта Дуано, Анри Картье-Брессона, Диану Арбус, Энни Лейбовиц, Арнольда Ньюмана, Андре Кертеса. Особенно потрясла его грандиозная выставочная работа «Род человеческий» Эдварда Стайхена (она включает в себя 503 фотографии из 68 стран. В 2003 году выставка была включена в список Всемирного документального наследия ЮНЕСКО). Он всю жизнь хранит у себя экземпляр книги с выставочными работами.
«Для меня было важно, чтобы фотография могла работать как литература. Не случайно, моими первыми учителями были именно писатели: Альберт Камю, Франц Кафка, Жан-Поль Сартр, Уильям Фолкнер, Джек Керуак, Габриэль Маркес… Среди кинематографистов – Ингмар Бергман, Микеланджело Антониони, Луис Бунюэль».
Со своим литературным кумиром – Жаном-Полем Сартром Суткусу посчастливилось встретиться в 1965 году. Он сопровождал Сартра и Симону де Бовуар во время их путешествия по Литве. Фотограф и писатель днями увлеченно беседовали о литературе, лишь в последний день их поездки Суткус признался, что он все время фотографировал.
«Если бы Сартр заметил, что я снимаю, он отказался бы от меня сразу же. Прощаясь, мы вышли покурить, он курил страшно. И он спросил, что я пишу – прозу или поэзию. Тогда-то я признался, что фотограф. Он схватился за голову: О, Боже мой! Я фотографов даже на три метра близко не подпускаю, только Анри-Карте Брессон за одним столом со мной сидел. Меня, конечно, спасла моя бедность. Я работал с «Зенитом», такой очень скромный фотоаппарат. Он висит, мы разговариваем, иногда я поднимаю его и щелкаю. Все дни и бродили по дюнам, а я снимал».
Так была сделана хрестоматийная фотография, на которой в песчаных дюнах философ догоняет свою тень. Долгое время её авторство ошибочно приписывали Брессону, путаница была такой масштабной, что Суткус вынужден был доказывать, что это именно его кадр.
Проведя огромное количество персональных выставок по всему миру – более 120, издав несколько важных книг, в 1990-е Суткус отошел от дел и стал заниматься упорядочиванием собственного архива. Как говорит он сам – ушла натура, которую снимал, изменился человек, его отношение к фотографии, фотографам.
«Сейчас фотографу приходиться спрашивать разрешения, согласовывать каждый кадр. Тот удивительный момент, когда он просто улыбнулся случайному прохожему, а тот улыбнулся в ответ и разрешил тем самым сделать снимок, остался в двадцатом веке. Сейчас невозможно представить, как можно снять мою «Ностальгию по босоногому детству» (серия портретов детей). Тебя же просто арестуют…».
Архив Суткаса огромен, он не шутит, когда говорит, что негативы и пленки занимают большую часть его дома. Каждую новую серию, которую 84-летний фотограф открывает миру, приходится буквально «откапывать».
«Я фотографировал пятьдесят лет. Фотография чертовски утомляет. Я копаюсь в контактных отпечатках, слайдах, старых фотографиях и смотрю на них чувством уходящего человека. Сейчас больше всего хотелось бы найти время для простой рутины, хотелось бы отвлечься от ненужных дел, поступков, вещей, вернуться в себя и немного пожить – спокойно смотреть, как легко идет снег за окном».
Больше информации на личном сайте фотографа.
Автор: Инна Москальчук
