Михаль Челбин (Michal Chelbin) родилась в израильском городе Хайфа в 1974 году. В возрасте 15 лет она заинтересовалась фотографией и посещала школу искусств. После окончания средней школы Михаль прошла двухлетнюю военную службу, обязательную для всех граждан Израиля, служила фотографом. Затем работала в области репортажной фотографии для нескольких израильских газет. В 2001 году с отличием окончила колледж искусств и дизайна Вицо в Хайфе. Работы Михаль Челбин выставлялись в Израиле и Европе, некоторые стали частью постоянной коллекции Тель-Авивского музея изобразительных искусств.
Фотопроект «Странно знакомо» (Strangely Familiar)
После военной службы Михаль Челбин некоторое время работала новостным фотографом. «Я ненавидела каждую минуту, не могла фотографировать людей в их горе, когда они плакали в больницах или в залах судебных заседаний», – говорит фотограф. Вскоре она покинула эту область: «Я постоянно опаздывала и, в конце концов, меня уволили». Затем перешла к работе над личными проектами.
Челбин выяснила, что чистая документалистика её не привлекает, тогда началась её художественная карьера, обосновавшаяся на границе между вымыслом и реальностью.
Она ищет людей (или группы людей), которые, из-за своей профессии или образа жизни, существуют в основном за привычными для нас границами. Гимнасты, танцоры, цирковые артисты, профессиональные акробаты – люди, вокруг которых вырастают определенного рода мифы. Фотограф утверждает, что в её героях сочетается «странное и обыкновенное». Отличительная особенность для всех этих групп – использование костюма.
Первый крупный проект Челбин «Strangely Familiar» основан на портретах цирковых акробатов, эквилибристов и танцоров.
Михаль Челбин шесть лет провела в поисках и фотографировании артистов небольших цирков и трупп, путешествующих в основном по Украине, России и Израилю. «Когда я начала работать над личными проектами, большинство людей, которых я фотографировала, были иммигрантами, приехавшими в Израиль из бывшего Советского Союза». Фотографу понравились их лица, и она была заинтригована «аурой региона», из которого они прибыли.
Создание проекта заняло очень много времени и усилий. Челбин неделями общалась со своими моделями, знакомилась с их семьями, завоёвывала доверие. Подозрительность – общая черта подобных путешествующих трупп. Расположить их к взаимодействию было особенно важно, так как среди артистов немало детей.
Есть нечто странное в детях-артистах. Чтобы хорошо выступить, они должны проявить взрослую дисциплинированность и концентрацию внимания. Многие из них показывают номера, требующие экстремальных технических навыков и физического напряжения. Все обычные дети нередко ходят в царапинах и синяках, но они заполучают свои ссадины в играх и развлечениях, а не в оттачивании профессионального мастерства.
Михаль Челбин фотографирует и детей, и взрослых артистов, но именно детские портреты привлекают наибольшее внимание. Подростки в таких условиях очень рано взрослеют, и эта зрелость в лицах противоречит их возрасту.
Несмотря на красочные наряды и очарование цирковой жизни, ясно, что жизнь этих детей не так гламурна. То, что мы воспринимаем как костюм, они видят как рабочую одежду.
Что касается технических аспектов съёмки, Михаль Челбин использует естественный свет, стандартную плёнку (Kodak или Fuji, 800 ISO для цветной и 3200 для чёрно-белой съёмки), среднеформатную фотокамеру (Hasselblad) с одним объективом (скорее всего стандартный 80мм) и избегает цифровой постобработки.
«Парусники и лебеди» (Sailboats and Swans) - серия портретов заключенных из России и Украины
«Три года назад, во время посещения Украины, я шла вдоль высокой кирпичной стены. Рядом с ней стояли двое мужчин. Наши глаза встретились, я помню их по сей день – они выражали ту гипнотизирующую смесь человеческого страха и жестокости. Позже мне сказали, что это мужская тюрьма. С того момента мне захотелось увидеть, что там внутри».
«Когда мне разрешили снимать портреты в тюрьме, я решила, что только после фотосессии расспрошу заключённых об их преступлениях. Не хотела, чтобы это повлияло на результат съёмки. Когда я записывала сцену, цель заключалась в том, чтобы создать смесь простой подачи информации и загадки, чтобы не всё было ясно по картинке. Кто этот человек? Почему он так одет? Что значит быть заключённым? Действительно ли это гуманно? Это справедливо? Можем ли мы предположить, каково преступление человека, просто глядя на его портрет? Разве человек может быть слабым и в то же время нести смерть? Я намеревалась смутить зрителя, столкнув его с этими вопросами, которые до сих пор мучают и меня».
